Талантом собеседника отличается не тот, кто говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие.
Мы питаемся тем, что нам дают писатели древности и лучшие из новых, выжимаем и вытягиваем из них всё, что можем, насыщая этими соками наши собственные произведения; потом, выпустив их на свет и решив, что теперь-то мы уже научились ходить без чужой помощи, мы восстаём против наших учителей и дурно обходимся с ними, уподобляясь младенцам, которые бьют своих кормилиц, окрепнув и набравшись сил на их отличном молоке.
Богатству иных людей не стоит завидовать: они приобрели его такой ценой, которая нам не по карману, — они пожертвовали ради него покоем, здоровьем, честью, совестью. Это слишком дорого — сделка принесла бы нам лишь убыток.
В любом деле, как в ремесле, так и в торговле, можно разбогатеть, притворяясь честным человеком.
Щедрость состоит не столько в том, чтобы давать много, сколько в том, чтобы давать своевременно.
То, что человек проматывает, он отнимает у своего наследника, а то, что скаредно копит, — у самого себя. Кто хочет быть справедливым к себе и другим, тот держится середины.
Суть учтивости состоит в стремлении говорить и вести себя так, чтобы наши ближние были довольны и нами, и самими собой.
Как ни безупречно произведение, от него не останется камня на камне, если автор, прислушиваясь к критике, поверит всем своим судьям, ибо каждый из них потребует исключить именно то место, которое меньше всего ему понравилось.
У друзей мы замечаем те недостатки, которые могут повредить им, а у любимых те, от которых страдаем мы сами.
Презирать моду так же неумно, как слишком рьяно ей следовать.
Смерть, предупреждающая дряхлость, является более кстати, чем смерть, завершающая дряхлость.
Настоящий финансист не способен горевать о смерти друга, жены, детей.
Жизнь — трагедия для того, кто чувствует, и комедия для того, кто мыслит.
Если вы зайдёте на кухню и познакомитесь там со всеми секретами и способами так угождать вашему вкусу, чтобы вы ели больше, чем необходимо; … если вы увидите все эти яства не на роскошно накрытом столе, а в другом месте, вы сочтёте их отбросами и почувствуете отвращение.
Есть области, в которых посредственность невыносима: поэзия, музыка, живопись, ораторское искусство.
Звание комедианта считалось позорным у римлян и почётным у греков. Каково положение актёров у нас? Мы смотрим на них, как римляне, а обходимся с ними, как греки.
Истинно остроумный человек — диковина, и к тому же ему нелегко поддерживать свою репутацию: люди редко уважают того, кто умеет их смешить.
Часто люди падают с большой высоты из-за тех же недостатков, которые помогли им её достичь.
Все процветает в стране, где никто не делает различия между интересами государства и государя.
Полюбить — значит проявить слабость; разлюбить — значит иной раз проявить не меньшую слабость.
Не спастись от искушения тому, кто его боится.
Угасание любви — вот неопровержимое доказательство того, что человек ограничен и у сердца есть пределы.
Чем больше милостей женщина дарит мужчине, тем сильнее она его любит и тем меньше любит её он.
Непостоянная женщина — та, которая уже не любит;
легкомысленная — та, которая любит уже другого;
ветреная — та, которая не знает, любит ли она и кого любит;
равнодушная — та, которая никого не любит.
Мужчина соблюдает чужую тайну вернее, чем собственную, а женщина лучше хранит свою, нежели чужую.
Любовь начинается с любви; даже самая пылкая дружба способна породить лишь самое слабое подобие любви.
Женщины ни в чём не знают середины: они или намного хуже, или намного лучше мужчин.
Женщины не любят друг друга, и причина этой нелюбви — мужчина.
Женщина всегда будет видеть в своём друге мужчину, точно так же как он будет видеть в ней женщину. Такие отношения нельзя назвать ни любовью, ни дружбой: это нечто совсем особое.
В жизни нередки случаи, когда женщина изо всех сил скрывает страсть, которую испытывает к мужчине, в то время как он так же прилежно разыгрывает любовь, которой вовсе к ней не чувствует.
В Риме судьи были храбры, а воины учены: каждый римлянин соединял в себе воина и судью.
Несправедливость, присущая первым людям, — вот где истоки войны и необходимости ставить над собой начальников, которые определяли бы права каждого и решали бы все споры.
О сильных мира сего лучше молчать: говорить о них хорошо — почти всегда значит льстить им; говорить о них дурно — опасно, пока они живы, и подло, когда они мертвы.
Кому, по-вашему, живётся приятней и привольней — пастуху или овцам? Стадо ли создано для пастуха или пастух для стада? Вот бесхитростное олицетворение народа и государя, если только последний — подлинный государь.
Ни к кому не ходить на поклон и не ждать, что придут на поклон к вам, — вот отрадная жизнь, золотой век, естественное состояние человека!
Люди согласны быть рабами в одном месте, чтобы чувствовать себя господами в другом.
Не пытайтесь верховодить ни вельможами — они защищены от вас высоким положением, ни маленькими людьми — они всегда настороже.
К высокому положению ведут два пути: протоптанная прямая дорога и окольная тропа в обход, которая гораздо короче. … Кратчайший и вернейший способ составить себе состояние — это дать людям понять, что им выгодно делать вам добро. … Человек может возвыситься лишь двумя путями — с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости.
Для того, чтобы управлять кем-либо долго и самовластно, надо иметь лёгкую руку и как можно менее давать ему чувствовать его зависимость.
