Весь глубокий смысл танца именно в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной несвободе.
Во всякую шутку неявной функцией входит ложь.
Быть оригинальным — это значит как-то выделиться среди других. Следовательно, быть оригинальным — это нарушить равенство.
Единственное средство избавить человека от преступлений — это избавить его от свободы.
Гений — выше закона.
Боишься — потому что это сильнее тебя, ненавидишь — потому что боишься, любишь — потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное.
Естественный путь от ничтожетва к величию: забыть, что ты грамм, и почувствовать себя миллионной долей тонны…
Самая трудная и высокая любовь — это жестокость…
Чувствуют себя, сознают свою индивидуальность — только засоренный глаз, нарывающий палеец, больной зуб: здоровый глаз, палец, зуб — их будто и нет.
Потому что смерть — именно полнейшее растворение меня во вселенной. Отсюда, если через «Л» обозначим любовь, а через «С» смерть, то Л=f(С), т.е. любовь и смерть…
Томительной, медленно подымающейся температуре инкубационного периода врач всегда предпочтет сыпь и сорокаградусный жар: тут уж, по крайней мере, ясно, что за болезнь…
Представьте, что вы на древнем аэроплане, альтиметр пять тысяч метов, сломалось крыло, вы турмном вниз, и по дороге высчитываете: «Завтра — от двенадцати до двух… от двух до шести… в 6 обед…» Ну не смешно ли?
Человек — как роман: до самой последней страницы не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать…
Сердце — не что иное, как идеальный насос; компрессия, сжатие — засасывание насосом жидкости — есть технический абсурд; отсюда ясно: насколько в сущности абсурдны, противоестественны, болезненны все «любви», «жалости» и все прочее, вызывающее такую компрессию.
Хочешь последнюю революцию? Последней — нет, революции — бесконечны. Последняя — это для детей: детей бесконечноть пугает, а необходимо — чтобы дети спокойно спали по ночам…
Дети — единственно селые философы. И смелые философы — непременно дети.
Разве не ясно, что только разности — разности — температур, только тепловые контрасты — только в них жизнь. А если всюду, по всей вселенной, одинаково теплые — или одинаково прохладные тела… Их надо столкнуть — чтобы огонь, взрыв, геенна. И мы — столкнем.
Смех — самое страшное оружие: смехом можно убить все — даже убийство.
Только убитое и может воскреснуть.
