Государство есть лишь одна изъ техъ формъ, которыя общество принимало въ теченiе своей исторiи. Какимъ же образомъ можно смешивать понятiя объ обществе и государстве?
Государство немыслимо без правительства.
Общество не было выдумано человеком, оно существовало раньше появления первых человекоподобных существ.
Люди дали себя покорить гораздо больше из-за желания «наказать» обидчика «по закону», чем вледствие прямого покорения оружием.
Человек далеко не такой кровожадный зверь, каким его обыкновенно представлют, чтобы доказать необходимость господства над ним; он, наоборот, всегда любил спокойствие и мир.
Есть борьба, есть столкновения, которые убивают, и есть такие, которые двигают человечество вперёд.
«Навязывание» мира часто причиняет гораздо больше вреда, чем пользы, потому что таким образом противоположные вещи насильно связываются, ради установления однообразного порядка; отдельные личности и мелкие организмы приносятся в жертву одному «огромному, поглощающему их телу — бесцветному и без жизненному».
Коммуна, только тогда и представляет картину нравственного целого, только тогда и носит общественный характер, когда она, подобно самому человеческому уму, допускает в своей среде противоречия и столкновения.
Да, столкновения, но развивающиеся свободно, без вмешательства какой-то внешней силы, без вмешательства государства, давящего своею громадной тяжестью на одну из чашек весов, в пользу той или другой из борющихся сил.
Всех нас учили в школе, что государство сослужило человечеству огромную службу, создавши национальные союзы на развалинах феодального общества; что такие союзы оказывались прежде неосуществимыми, вследствие соперничества городов. Мы все учились этому в школьные годы и почти все верили этому и в зрелом возрасте.
И тем не менее теперь мы узнаем, что, несмотря на все свое соперничество, средне-вековые города в течение четырех сот лет работали над сплочением этих [вольных] союзов в федерации, основанные на добровольном соглашении, и что они вполне успели в этом.
Государство, по самой сущности своей, не может терпеть вольного союза; для государственного законика оно составляет пугало: «государство в государстве!». Государство не хочет терпеть внутри себя добровольного союза людей, существующего самого по себе. Оно признает только подданных. Только государство и его попора — церковь — присвоили себе исключительное право быть соединительным звеном между отдельными личностями.
Судьба всех революционных законов: они осуществляются на практике только тогда, когда уже являются свершившимся фактом.
Местная жизнь развивается из обычного права, тогда как римский закон ведёт к централизации власти. Одновременное существование того и другого невозможно: одно из двух должно исчезнуть.
Но из всех перечисленых мною зол, едва ли не самое худшее — это воспитание, которое нам дает государство, как в школе, так и в последующей жизни. Государственное воспитание так извращает наши мозги, что само понятие о свободе в нас исчезает и затеняется понятиями рабскими.
Грустно видеть, как глубоко многие из тех, которые считают себя революционерами ненавидят анархистов только потому, что анархическое понятие о свободе не укладывается в то узкое и странное представление о ней, которое они почерпнули из своего проникнутого государственным духом воспитания. А между тем, нам приходится встречаться с этим на каждом шагу.
Зависть это от того, что в молодых умах всегда искусно развивали, и до сих пор развивают, дух добровольного рабства, с целью упрочить на веки подчинению подданного государству.
Современный радикал — централист, государственник и якобинец до мозга костей. По его же стопам идут и социалисты. Подобно флорентинцам конца пятнадцатого столетия, которые отдались в руки диктатуры государства, чтобы спастись от деспотизма патрициев, современные социалисты не находят ничего лучшего, как призвать тех же богов — ту же диктатуру, то же государство, чтобы спастись от гнустностей экономической системы, созданной тем же государством!
Общественное учреждение не может служить безразлично всем целям, потому что, как всякий орган, оно развивается ради одной известной функции, а не ради всех безразлично…
История не представляет одной, непрерывной линии развития. По временам развитие останавливалось в одной части света, а затем возобновлялось в другой.
Через всю историю нашей цивилизации проходят два течения, две враждебные традиции: римская и народная; императорская и федералистская; традиция власти и традиция свободы.
…
Одно из двух. Или государство должно быть разрушено, и в таком случае новая жизнь возникнет в тысяче центров, на почве энергической личной и групповой инициативы, на почве вольного соглашения. Или же государство раздавит личность и местную жизнь, завладеет всеми областями человеческой деятельности, принесет с собою войны и внутренюю борьбу из-за обладания властью, поверхностные революции, лишь сменяющие тиранов и, как неизбежный конец, — смерть!
