Он наследует, но не исследует. Он проглатывает, но не прожевывает. Его опора становится впоследствии его клеткой…
Крепости зубов моих не хватит чтобы срезать с плоти своей всё лишнее; не хватит мне времени для очищения рассудка своего. Выдавливаю раба из себя, словно гнойный прыщ… Но раб мой выживает и бежит в теплую среду общества, где кочует от одного к другому. Я смотрю как он растекается, проносится по всякому в воздухе, попадает в уши, в носа. И ничего не могу с этим поделать.
