Если преступление обладает утонченностью, присущей добродетели, то не выглядит ли оно порой даже высоким и, в какой-то степени, величественным, превосходя в привлекательности изнеженную и унылую добродетель?
Как нередко бывает в разврате, женщина, обладающая теми же недостатками, что и мужчина, нравится ему меньше, чем та, что исполнена добродетели. Одна ведет себя как он, другая в ужасе от его поступков, — и вот она именно этим уже желанна и влечет его.
Красота — явление простое и понятное, а уродство — нечто чрезвычайное, и извращенное воображение всегда предпочтет немыслимое и чрезвычайное, а не простое и обычное. Красота и свежесть поражают только в простом смысле, уродство и деградация гораздо более сильное потрясение — и результат бывает живым и активным.
Предмет, который по сути своей не имеет никакой ценности, кроме той, которую ему придает ваша похоть, предстает совершенно таким, каков он есть, когда наша похоть угасла. Чем неистовее было возбуждение, тем безобразнее выглядит этот предмет, когда возбуждение больше не поддерживает его, точно так же, как мы бываем более или менее утомлены в силу большего или меньшего числа исполненных нами упражнений; отвращение, которое мы испытываем в этот момент, всего лишь ощущение пресыщенной души, которой претит счастье, поскольку оно ее только что утомило!
Разве мать дает нам счастье, производя нас на свет?.. Куда там! Она бросает нас в мир, наполненный подводными камнями, и мы должны выбираться из этого, как сможем.
Пресыщение вдохновляет на разврат, который заставляет исполнить все немедленно. ..мизерность наших средств, слабость наших способностей, развращенность духа приводят нас к мерзостям.
Не существует недостатка, на который не найдется любителя.
Счастье состоит не в наслаждении, а в желании; оно означает разбить все преграды на пути к исполнению желания.
Именно от вида того, кто не наслаждается тем, что имею я, и который страдает, — рождается прелестная возможность сказать себе: да, я счастливее, чем он! Там, где люди будут равными, где не будет существовать различий, — никогда не будет существовать счастья.
Не объект распутства движет нами, а идея зла; и, следовательно, возбуждаются единственно из-за зла, а не из-за предмета возбуждения, причем до такой степени, что если этот объект не способен заставить нас сотворить зло, мы никогда не возбудимся от него.
Сочувствие — это добродетель глупцов, и, хорошенько присмотревшись к себе, можно обнаружить, что лишь оно заставляло нас растрачивать понапрасну страсти.
Действительно, всякая поддержка, оказанная несчастному — это преступление против порядка в природе. Неравенство людей доказывает, что так нравится природе, поскольку она сама создала такой порядок и поддерживает его как в материальном положении людей, так и в их физическом состоянии. Беднякам позволено улучшить свое положение с помощью воровства. Также как богатым позволено утвердить себя отказом от помощи беднякам. Вселенная не могла бы существовать, если бы все люди были равны и похожи. Их различие и рождает тот порядок, который всем управляет.
Тот, кто служит вам, работает совсем не для вашего удовольствия. Своими благодеяниями он старается подняться над вами. Поэтому я задаю себе вопрос: что заслуживает такой объект? Служа нам, он отнюдь не говорит: я вам служу потому, что хочу сделать добро. Он говорит только: я предоставляю себя для вашего удовольствия для того, чтобы властвовать над вами.
Если кому-то не делаешь добра, возникнет некоторое сладостное желание причинять зло этому человеку.
Разврат, занимая граждан, отвлекает их от крамолы и революций.
Женщина, в силу привычек и предрассудков, лучше подчиняется вашим капризам, чем представитель сильного пола.
Пикантность как раз и заключена в капельке грязи.
Порок рождается от пресыщения, и среди греха рождается преступление.
Нищие люди обычно верят тому, что им говорят, и любят жаловаться.
Когда все общество совершает одни и те же ошибки, оно их себе прощает весьма обыкновенно.
Нет ничего особенно обманчивого, что все девицы неискренни и всегда пользуются уловками, чтобы блудить с большой ловкостью.
Всякая вещь, представляющаяся вам ужасной, более не будет являться для вас таковой, как только заставит вас кончить; таким образом она остается ужасной исключительно в глазах других.
Не существует ничего в сущности доброго и ничего в корне злого; все оценивается лишь отношением к нашим нравам, к нашим мнениям и к нашим предрассудкам.
Никогда семя не должно ни диктовать, ни руководить принципами; это принципам следует управлять его потерей. Стоит ли у вас или нет, философия, независимая от страстей, всегда должна оставаться собою.
Всякий человек, который не любит ни животных, ни детей, ни беременных женщин, является чудовищем, которое следует колесовать.
