Когда ты освобождаешься от всякой морали, внезапно выясняется, что остальной мир не может тебя понять, ты словно находишься за краем его видимости, вне ставших привычных ему категорий добра и зла. Мир умещается в ладонь, распахнут как книжка, текст которой тебе стал понятен. Но факт в том, что он перестаёт воодушевлять тебя, он утрачивает своё таинство и больше не способен религиозно удивить. И ты теперь можешь спокойно умереть в созерцании его потоков, в сохранении достижений найденной тобой добродетели; либо же — дать волю другому богу — поставить мир на лопатки, ввергнуть в хаос, создать собственную мораль и принудительно заставить следовать ей.
